Школа против молла

Горькую правду о российской средней школе нам поведала Ирина Абанкина – директор Института развития образования Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики».

В советское время в образовании практиковался промышленный подход: школы и вузы были цехами по ковке кадров, о внутреннем мире подростка не шло и речи. В какой мере мы избавились от этого наследия, насколько сегодня школа помогает становлению личности?

– Со времён Советского Союза мы сохранили предметную школу, систему трансляции знаний. Это показывают все международные исследования, в частности PIRLS и TIMSS. По грамотности и навыкам чтения в младших классах Россия в лидерах, по математике и естественным наукам держится в первой десятке. У нас мощный слой ребят с высокими или очень высокими результатами. Число ребят с очень низкими результатами постепенно сокращается, хотя всё равно остаётся значительным.

Однако свободу в детях мы не лелеем, не пестуем, не воспитываем. Наши учебники были сформированы в 70-е годы. По большей части они переписаны, но концепция остаётся прежней, особенно для старшей школы. Учебники перенасыщены информацией, потому что пишут их вузовские преподаватели. Никто не готовит детей к принятию решений в жизненных ситуациях, не обсуждает real life problems, не учит управлять собой и делать выбор. Те же международные тесты это показывают.

Школьники набирают баллы за счёт знаний, а не за счёт рассуждений.

Например, на предыдущем тесте PISA ребята не смогли справиться с простейшей задачей. Приведён столбчатый график: в год совершается около 500 преступлений, ежегодно их становится больше на 7–8. И вывод журналиста: преступность растёт безудержными темпами. Надо было оценить, верно такое высказывание или нет. Причём любой ответ считался правильным. Главное – обосновать своё мнение. К сожалению, большинство ребят не справились с задачей. В прошлом году было такое же задание, только на финансы. Опять мало кто справился.

В целом по тесту PISA, где проверяют навыки мышления 15-летних ребят, Россия в группе стран с результатами ниже средних – и выползти оттуда не может. Стабильно занимает 35–39-е место из 65, хотя в прошлом году мы несколько улучшили результаты. Причём старшеклассники, даже с учётом сельских школьников, не уступают сверстникам в Европе. Средний результат по странам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) – 501 балл, у нас – 504 балла. Но в старшую школу идут 65–70% ребят. Результаты выбравших начальное и среднее профессиональное образование значительно хуже.

Как перейти на личностный подход в школе?

– Вопрос обширный. Недавно я слышала доклад Моники Нельсон о дошкольном образовании в Швеции. Там царит общественное согласие. Оно основано на демократических ценностях. Что это за ценности? Самостоятельность, ответственность и толерантность, никакой дискриминации по цвету кожи, языку или вероисповеданию. Не надо на десяти страницах объяснять. Всё просто. И все с этим согласны. Любая семья, проживающая в Швеции и отдающая ребёнка в детский сад, понимает, что там ребёнка будут воспитывать в русле ответственности, самостоятельности и толерантности.

А мы на каких ценностях воспитаны? Мы не сумели их сформировать за 20 лет. Общество повёрнуто глазами назад. Мы себя уже перестали встраивать в европейскую рамку. Причём агрессивно перестали. Очень многим это не нравится. Мы теперь себя соотносим со странами БРИКС: Индия, Бразилия, Китай, ЮАР. Там этические системы совсем не такие, как в Европе.

Кстати, я часто спрашиваю директоров ведущих московских школ: «Кто ваш самый серьёзный конкурент? Негосударственные школы?» Мне отвечали: «Да нет, что вы! Их так мало. Как им с нами конкурировать? Но мы проигрываем торговым центрам, моллам. Большую часть времени ребята проводят там». Индустрия развлечений, поедания времени и денег, хорошо продумана для всех групп потребителей, включая детей. Это серьёзная опасность с точки зрения развития личности.

Ответственность за воспитание детей лежит не только на родителях, но и на учителях. Однако складывается ощущение, что большинство идёт в педвузы отнюдь не по зову сердца, скорее там учиться проще и балл проходной пониже…

– Я бы сказала так: на педагогические специальности идут не лучшие, но и не худшие. На самом деле в технические вузы поступают с ещё более низкими баллами. В этом году барьер по среднему баллу ЕГЭ установлен на уровне 65 баллов. А для инженерных специальностей планка уже несколько лет держится на уровне 60–63.

Выпускники с дипломом педагога, по крайней мере математики, соответствуют мировому уровню. Об этом говорят результаты недавнего международного исследования Teacher Education and Development Study in Mathematics (TEDS-M). Оно проходило в 17 странах. От России участвовали 73 педвуза и 15 классических университетов. Оценивали не только знания предмета, но и мотивированность. В итоге наши выпускники примерно на третьем месте. Впереди только страны Тихоокеанского региона.

Видимо, с действующими педагогами всё не так радужно…

– К сожалению, у них ситуация прямо противоположная. Здесь мы в замыкающей группе стран. Средний балл работающих учителей по TEDS-M – 340–380 из 1000. И так не только в математике. Большая часть наших педагогов по уровню уступает европейским.

Почему?

– Мы не умеем обеспечить грамотную возрастную ротацию. В США всего четверть педагогов работают больше 20 лет, по Европе их доля в среднем 40%, самый высокий процент в Германии – 43%. У нас – 73%. А ведь с годами копится педагогическая усталость, растёт незнание предмета. Постепенно почти никаких навыков не остаётся.

Социолог Александр Гаспаришвили в 2006 году нарисовал портрет среднестатистического учителя: женщина средних лет, мало читает, в театр почти не ходит, едва сводит концы с концами, работу свою любит, но в результативности не заинтересована. Ёмкая характеристика! Она тогда прошла по газетам.

Между учениками и учителями до сих пор двухпоколенный разрыв. Они живут в разных мирах.

Условно говоря, детей учат не поколение мам, а поколение бабушек. Бабушек! Таким педагогам удержать мотивацию иначе, кроме как административным ресурсом, очень трудно.

Насколько велик шанс найти работу по специальности у юного педагога?

– Опросы показывают, что только у 5% выпускников педагогических факультетов есть договорённости с конкретными школами. Ещё 20% хотят работать по специальности, но, скорее всего, их надежды не сбудутся. Остальные даже не планируют искать работу по специальности. В основном они рассасываются в сервисной экономике. Ситуация нездоровая. В Норвегии, например, население тоже не увеличивается, но в школы трудоустраивается 80% выпускников-педагогов.

Почему же среди школьных учителей не происходит смены поколений?

– Основных причин две – пенсионная система и демография.

Во-первых, мы не можем обеспечить педагогам достойную пенсию. Они просто не могут уйти из школы, не потеряв источник средств к существованию. Причём сейчас закон ещё и ужесточил ситуацию. Раньше все педагоги в селе и в посёлках городского типа получали льготы по коммунальным платежам. Теперь это относится только к тем, кто работает по месту жительства. Это означает, что если педагог вышел на пенсию и остался жить в селе, то ему льготы уже не полагаются.

В позднесоветские времена в городах пенсия составляла 65–70% от заработка. Старость означала свободное время, возможность заняться своим хозяйством на дачах, плюс, может быть, репетиторство. Да и потребности патриархальных семей никто не отменял – даже в городах все жили в одной квартире, бабушки сидели с внуками.

Сейчас ситуация принципиально иная. Идёт слом пенсионной модели. На пенсию прожить нельзя. Даже с учётом стажа она составляет не более 25% по отношению к заработку. Семьи стали нуклеарными, большинство детей живёт отдельно, зачастую даже в другом населённом пункте. Поэтому люди остаются работать. У трудовой карьеры очень долгий срок.

Оплата труда учителей растёт, тем самым консервируя проблему. В советское время зарплата и пенсия не выплачивались одновременно. Приходилось делать выбор: либо ты работаешь и пенсию не получаешь, либо получаешь пенсию, которая более-менее соотносится с зарплатой. Сейчас выбора нет. Пожилым учителям выдают и пенсию, и зарплату. Какие стимулы отказаться от работы? Никаких. Наоборот, надо максимально закрепиться. И любой ценой добиться от учеников хороших результатов, потому что иначе потеряешь работу. На смену идеологическому давлению пришло психологическое давление ради высоких баллов.

Во-вторых, мы переживаем последствия колоссального демографического спада. Из-за снижения рождаемости мы давно перешли на учёбу в одну смену, хотя раньше у нас значительная часть школ не просто в две, а в три смены работала. С 1994 года началось сокращение численности школьников. Было 22 миллиона детей – стало 13,5 миллиона. Теперь снова наблюдается рост, но даже при самом благоприятном развитии событий мы только к 2020–2023 году вернёмся на уровень 17 миллионов. Потом снова будет демографический спад. Так или иначе, 22 миллионов школьников раньше 2050 года не будет. Всё это просчитано.

Таким образом,

омоложение педагогических кадров абсолютно заморожено.

Есть надежда разморозить?

– На самом деле плюсы есть уже сегодня. Например, Виталий Рубцов, ректор Профессионального педагогического университета в Москве, поменял стандартную технологию образования. Со второго курса студенты работают в конкретных детских садах. Причём среди них немало юношей, потому что там не чисто педагогический профиль, а психолого-педагогический.

У нас же в детских садах просто онтологическое отсутствие мужчин. Ребёнка надо уже учить, что люди бывают двух полов, если он ходит в российский детский сад. Это очень сильный перекос в воспитании. Пора вешать картинку и говорить: «Так выглядит мужчина».

Меня тут недавно водитель на Мясницкую подвозил. Притормозил на переходе: «Подождите, дети идут». Присмотрелся: «Иностранцы» – «Почему вы так думаете?» – «Смотрите, их два молодых человека с рюкзачками сопровождают». Я потом уточнила – действительно, дети шли из французского лицея в Милютинском переулке, рядом с католической церковью Святого Людовика. Вот европейский учитель: не женщина средних лет, а юноша с рюкзачком!

Всё-таки как запустить возрастную ротацию педагогических кадров?

– Прежде всего, как мне кажется, должно измениться отношение к работе в школе. Стереотип сейчас такой: учителем становятся по призванию и на всю жизнь. Практически по всей стране практикуется пожизненный найм учителей. Любое увольнение – трагедия! Вас увольняют – вы идёте в суд. А суд встаёт на вашу сторону – и вы восстанавливаетесь. Любой работодатель знает, что 94% трудовых споров решаются в пользу работника.

Эту схему пора ломать. Надо переходить на контрактную систему. Не обязательно связывать судьбу со школой. Пусть молодые люди преподают пять или десять лет и выбирают другую траекторию карьеры. Конечно, со средним возрастом сложнее. В 55 лет женщина никуда со своей должности не уйдёт – кто её в таком возрасте возьмёт на новую работу? Но если она в 40 лет задумала сменить профессию, почему нет?

Не надо плодить людей с профессиональной деформацией.

Какие страны уделяют наибольшее внимание развитию личности в школе? На кого нам стоит ориентироваться?

– Сегодня серьёзный пример для нас – Финляндия и в целом страны Скандинавии. У них концепция «обучение для каждого», а «не обучение для всех». На каждой ступени идёт глубокая диагностика. До 45% ребят диагностируются – считается, что это ребята с особыми нуждами. Это не значит, что у них задержка в физическом или психическом развитии. Нет. Это ребята, которые требуют особого подхода. Почти для половины детей финны подстраивают образовательные программы и педагогов! Если с кем-то надо работать 2 часа, чтобы он освоил ту или иную тему, а с кем-то другим – 8 часов, значит, учитель будет работать 8 часов, причём бесплатно. Педагоги не просто все с высшим образованием – они налаживают контакт с учащимися, их семьями, местным сообществом.

Кроме того, могу упомянуть пример Великобритании, он тоже меня удивил. Британцы с 2004 года начали интенсивно переходить на инклюзивное образование. У них нет специального коррекционного класса. Все дети учатся в одном классе по одной программе. Но специальный педагог закрепляет за собой 20 или 30 детей в одном округе. Это немало, работа очень напряжённая, причём приходится бегать по городу. Уроки никто не помогает делать, но ребёнку помогают сформировать свой собственный учебный график, преодолеть конфликты со сверстниками. И прежде всего такой педагог рассказывает учителям и родителям, как правильно отнестись к ребёнку, непохожему на других.

Финны пишут: «Наша главная задача – научить учиться». Вот где кроется отношение к личности. Все шаги выучить за человека невозможно! Как говорится, нельзя принять ванну за другого. Так и здесь. Выучиться за другого невозможно, как бы ни был хорош педагог. Поэтому ребёнок должен чувствовать вкус к обучению, ведь оно будет сопровождать его всю жизнь. Открыть и посмотреть формулу силы тяготения или таблицу косинусов все могут в интернете. Но размышлять интернет не научит.

Финляндия всё-таки маленькая страна, пять с половиной миллионов человек. Им легко о каждом думать.

– Какая разница, маленькая или большая? У нас управление школьным образованием передано на уровень субъектов Федерации. Из них большинство соизмеримо с Финляндией и даже меньше – миллион, полтора, в крайнем случае два миллиона граждан. Ничего экстраординарного. Было бы желание – полезный опыт можно перенять.