Кавалерийским наскоком миллион триста тысяч российских учителей в педагогический рай не загонишь

Е. Ямбург, сопредседатель Общественного совета при Минобрнауки России, заслуженный учитель РФ, доктор педагогических наук, директор государственного бюджетного образовательного учреждения города Москвы центр образования № 109.

 – Общественные советы при органах исполнительной власти – сравнительно новый институт, и пока далеко не все понимают его функционал. С какими вопросами приходится сталкиваться Общественному совету при Минобрнауки России?

– Общественный совет задумывался как рупор общественного мнения и инструмент контроля за административными решениями. В его работе задействовано множество профессионалов высокого уровня. И многие вещи, плоды нашей работы, широкой общественности не так заметны.

Например, до последнего времени результаты сдачи ЕГЭ были одним из показателей эффективности работы губернаторов. Раз в год мы получали, таким образом, «социалистическое соревнование» между регионами. Несколько лет шла борьба против учета этого показателя. И Общественный совет, и Общественная палата, и министр образования Дмитрий Ливанов приложили массу усилий, и они не пропали даром: в этом году показатель был снят. ЕГЭ в 2014 году прошел абсолютно честно. И это серьезный шаг вперед.

Еще один пример. Сертификат ЕГЭ действовал всего один год. Мы на Общественном совете подняли вопрос: почему, собственно, год? Решение было принято в пользу учащихся, и сертификат теперь действует четыре года. И это тоже деятельность Общественного совета – в совокупности, конечно, и с министерством, и с самим министром. Дмитрий Ливанов в этих вопросах занимал нашу позицию.

Общественный совет живет не на Луне, а потому действует в рамках действующего законодательства и предложенных обстоятельств. Далеко не все проходит гладко, но это самое простое – поджимать губки и говорить: «Нет, нас это не устраивает!» Надо работать, искать компромисс.

Например, так получилось, что я – сопредседатель Общественного совета при Минобрнауки России и одновременно руководитель группы разработчиков новых профессиональных стандартов педагога…

– Стандартов, мягко говоря, неоднозначно воспринимаемых в профессиональной среде.

– Я тысячу писем получаю с проклятиями и прочим. Но профессиональный стандарт педагога появился не из головы Ямбурга или его коллег. Стандарт – это ответ на реальные угрозы и вызовы времени. На угрозы, которые сами не рассосутся. Жизнь очень сильно изменилась.

Во-первых, вырастает цифровое поколение. Дети начинают пользоваться гаджетами чуть ли не с пеленок. В этом есть и плюсы и минусы, но не только в этом дело.

Во-вторых, мы столкнулись с очень серьезной проблемой генетической усталости. Сегодня выхаживают даже пятисотграммовых детей. И это нужно делать, мы же не фашисты. Но такой ребенок в дальнейшем нуждается в серьезном медико-психологическом сопровождении. Затем он вырастает, и уже у него самого появляются дети. И каждое следующее поколение рождается более ослабленным.

Чем дальше, тем больше будет появляться детей с проблемами здоровья. Сегодня по закону «Об образовании», даже если родитель приведет в обычную школу ребенка с задержкой психического развития, с ДЦП, его обязаны взять. Скажите, как именно прививать знания такой категории школьников? Кто-то этому учителя обучал? Это новые компетенции, которые должны быть учтены в стандарте.

В-третьих, уже сегодня во многих школах Москвы, в первых-вторых-третьих классах, сидят дети, для которых русский язык – не родной, дома на нем они не разговаривают. Это тоже новая профессиональная компетенция – обучение русскому в школе как неродному. Этому тоже надо педагогов учить. И этим перечень проблем далеко не исчерпывается.

– Так вот у многих, если возвращаться к критике, и возникает вопрос: как все эти нюансы можно уместить, учесть в одном стандарте?

– Любая цивилизованная страна имеет профессиональный стандарт. Так, в Великобритании последний образовательный стандарт был принят в 2012 году. Но в России слово «стандарт» имеет отрицательную коннотацию. Он изначально рассматривается как удавка, как шаблон, способ мелочной регламентации и усиления командно-административной системы, как альтернатива творчеству. И на то есть свои причины – государство у нас имеет не очень хорошую «кредитную историю». Все реформы, которые проводились в школе до сих пор, шли сверху, императивно, жестко, и шаг вправо, шаг влево рассматривался как побег.

– Сейчас как-то иначе этот процесс организован?

– Разработка стандарта сопровождалась его широким общественным обсуждением с привлечением всех заинтересованных сторон. И с утверждением стандарта дискуссия не прекратилась. Сейчас идет апробация. На добровольной основе созданы пилотные проекты, касающиеся и вузов, и территорий: 21 регион и 24 вуза включились в эту работу.

Изначально полномасштабное введение профстандарта планировалось с 2014 года. Понятно, что это была утопия. Сейчас идет речь о переходе на стандарт с 2018 года, а до этого – апробация, переходный период, сбор и анализ замечаний.

Мы только в начале пути, потребуется много лет. Кавалерийским наскоком миллион триста тысяч российских учителей в педагогический рай не загонишь. Гениальный русский педагог Константин Ушинский в свое время писал, что никакая реформа образования невозможна иначе чем через голову учителя. Я двумя руками за повышение зарплаты – учитель не должен быть нищим. Но опыт всего мира показывает, что само по себе повышение заработной платы ни к какому повышению качества образования не приводит. А что приводит? Квалификация учителя.

– И здесь мы вплотную подошли к еще одному довольно болезненному вопросу – вопросу реформирования педагогического образования. В этой сфере как будет развиваться ситуация?

– Очевидно, что утверждение стандарта профессиональной деятельности педагога – лишь начало масштабного образовательного проекта. Система педагогического образования и повышения квалификации очень архаична и

 консервативна. Введение нового профессионального стандарта педагога должно неизбежно повлечь за собой изменение стандартов его подготовки и переподготовки в высшей школе и в центрах повышения квалификации.

Я до последней капли крови готов защищать все педагогические вузы – их всего 35 осталось во всей стране; но, откровенно говоря, когда я в них бываю, ловлю себя на мысли, что сам бы первым их закрыл. Эта профессура уже давно не видела живых детей. Единицы могут встать к учительскому столу и показать, как надо работать с ребенком. Меня часто обвиняют в том, что я хочу убрать всю теорию и оставить только практику. Но скажите честно: вы бы доверились хирургу, который теоретическую базу получил, но ни одного часа не был в клинике?

У нас в педвузах количество практики – 40 часов на все четыре года бакалавриата. Разве это нормальный показатель? Поэтому тут деваться некуда, вузам придется меняться. Я не против теории. Я еще раз повторюсь: педагогика – это: а) наука, б) технология, в) искусство. Причем в равных долях. Но что с того, что студент запомнит, что такое «зона ближайшего развития по Выготскому»? Что с того, что студент запомнит определение деятельностного подхода? Ты покажи, как с ним работать.

– То есть все-таки основной вектор – на перенос акцента с теории на практику?

– Нет, не только. Очень ощутимо изменилось время – детей с проблемами все больше. Сейчас на любом факультете – историческом, физическом, математическом – должны даваться основы дефектологических знаний. Не потому что я хочу из педагога-физика сделать дефектолога. Вот, к примеру, у тебя в классе ребенок с синдромом дефицита внимания. Он бегает, прыгает, отвлекается. И он не виноват. У него такая нейронная проблема. Говорить такому ребенку «будь внимательным» – все равно что говорить слепому «присмотрись». Педагог должен как минимум понимать, кто перед ним сидит и какой к такому учащемуся нужен подход.

– Насколько можно судить по вашим предыдущим выступлениям в СМИ, вы сами довольно осторожно оцениваете перспективы внедрения стандарта педагога.

– Нет никаких гарантий безоблачного развития событий, бесконфликтного продвижения профессионального стандарта. На этом пути много препятствий, как объективных, так и субъективных. У меня только что вышла книга, которая так и называется: «Что принесет учителю новый профессиональный стандарт педагога?» Ее стиль я бы определил как приглашение к разговору. Разговору откровенному и честному, поэтому мною там рассматриваются и самые пессимистичные сценарии.

Как и в случае с любым другим масштабным проектом, внедрение стандарта педагога может принести неисчислимые бедствия при глупом подходе, а может дать импульс движению вперед – при умном. Очень многое зависит от того, сумеем ли мы пройти между Сциллой тотального неприятия стандарта и Харибдой его насильственного внедрения.